Управление ФСБ Красноярского края завершило расследование по делу 37-летнего жителя Норильска Апти Висаева, чеченца по происхождению. Его обвиняют в «склонении лица к совершению теракта» и «пособничеству» в его совершении, а также в незаконном хранении оружия. Сейчас дело должны передать в суд. Висаеву угрожает пожизненное лишение свободы, но его близкие утверждают, что обвинение от начала и до конца сфабриковано.
Тайный свидетель
По версии следствия, Висаев – сторонник запрещенного в России «Имарата Кавказ» и исповедует радикальный ислам. В постановлении о возбуждении уголовного дела сказано, что он «умышленно склонял» знакомого по фамилии Беккаримов совершить теракт на площади Памяти Героев в Норильске во время парада 9 мая 2020 года, рассказывая ему в личных сообщениях в телеграме и инстаграме про необходимость вооруженного джихада. При этом парад победы городскими властями в том году даже не планировался из-за пандемии коронавируса.
По словам его супруги Аиши Мутаевой, под вымышленной фамилией «Беккаримов» скрывается знакомый семьи Радмир Садыков. Переписку с ним, сообщает Мутаева, Садыков вел только через мессенджер WhatsApp — обсуждал запчасти для автомобиля и говорил на бытовые темы.
Висаев и его супруга подозревают Садыкова в связях с ФСБ, потому что среди фигурирующей в материалах дела переписки есть голосовые сообщения ему, действительно отправленные Висаевым, но не через инстаграм и телеграм, а через вотсап. При этом ни одного «криминального» сообщения голосом в деле нет. Про призывы к терроризму и оружие — только текст, ставший в итоге основным доказательством против Висаева.
Сотрудники управления Федеральной службы безопасности сообщили, что Беккаримов проходит в деле в качестве тайного свидетеля. Защита Висаева настаивала на его рассекречивании, но следствие в этом отказало.
Болты и порох
По версии следствия, в начале апреля Висаев сообщил Беккаримову инструкции по изготовлению взрывного устройства из металлического ведра, монтажной пены, пороха, болтов и строительных гвоздей и отправил его в подвал своего дома за боеприпасами.
14 апреля 2020 года оперативники обыскали подвал дома в Норильске, где жил Висаев. Согласно протоколу, там нашли схрон оружия: взрывчатое вещество метательного действия, дробь и стреловидные пули – всё, как якобы и сообщалось в переписке.
Телефон у обвиняемого отобрали спустя неделю — 22 апреля при задержании в Пятигорске, куда он приехал отдыхать и лечиться с семьей.
Как рассказала Мутаева, ее мужа вызвали к участковому, потребовав явиться на улицу Юлиуса Фучика, 11.
Оказалось, что пункта полиции по этому адресу не существует. Даже это следователи сфабриковали
«Оказалось, что пункта полиции по этому адресу не существует, — вспоминает Мутаева. – Даже это следователи сфабриковали. Когда мы подъехали на такси, на нас напали сотрудники ФСБ. Это было в 08:50 утра. Апти задержали. Но в протоколе задержания значится время 14:25. Тогда же у нас провели обыск в арендуемой квартире в Пятигорске, хотя без присутствия владельца это незаконно».
По словам супруги задержанного, оперативники, забрав у них телефоны, рано утром зашли в сфальсифицированный инстаграм-аккаунт Apti4947.
«Потом наш адвокат заявлял ходатайства, чтобы установить время входа, но нам отказали. Анализ этих обстоятельств доказал бы, что это был не Апти. Также нам отказывают в ходатайстве о проведении почерковедческой экспертизы бирок с упаковок изъятых телефонов. Подписи присутствующих, включая Апти, на них подделаны. Позже бирки исчезли из дела», — продолжает Мутаева.
В квартире семьи в Норильске обыск провели на следующий день. Согласно протоколу, там «были обнаружены телефон и сим-карта. В гостиной — шесть патронов к охотничьему оружию, в детской — ноутбук, а в ванной — пакет с веществом зелёного цвета». Также в квартире нашли книгу «Крепость мусульманина», входящую в список запрещенной литературы.
Следствие настаивает, что именно на номер найденной сим-карты зарегистрированы аккаунты, с которых Висаев переписывался с Беккаримовым, но Мутаева утверждает, что у ее мужа не было отдельного аккаунта в инстаграме – они пользовались одним на двоих.
Кроме того, Мутаева говорит, что обыск квартиры прошел без санкции суда — ее оперативники получили позднее.
Согласно протоколу обыска, Висаев воспользовался правом молчания, сославшись на 51-ю статью Конституции, и не стал пояснять, откуда в его жилье оружие и экстремистская литература. В действительности же, поясняет Мутаева, ее муж сразу же заявил, что найденные предметы ему не принадлежат.
Следователь прямо в протоколе ручкой зачеркнул слова моего мужа и написал про отказ от объяснений
«Следователь прямо в протоколе ручкой зачеркнул слова моего мужа и написал про отказ от объяснений, хотя при обыске не должен проводиться допрос и уж тем более не должно зачёркиваться то, что сказано обвиняемым», — говорит Мутаева.
В тот же день в отношении Висаева возбудили уголовное дело по террористическим статьям, позже к ним добавилось обвинение в незаконном обороте оружия.
Символическое «Poka«
В личных сообщениях в инстаграме аккаунт Apti4947, судя по протоколам, отправлял экстремистскую литературу, фото боевиков «Имарата Кавказ», запись самоподрыва террориста-смертника, а также обосновывал идеологию джихада против лиц, не исповедующих радикальный ислам.
В тех же документах следствия сказано, что Беккаримов действовал в рамках оперативного эксперимента, то есть являлся агентом ФСБ и собирал информацию о словах и действиях Висаева именно для передачи спецслужбам.
Учетную запись Apti4947, полагает Мутаева, создали оперативники. В конце января из этого аккаунта исчезли все подписчики и подписки, а вместо имени «Апти» появилась надпись «Poka». Висаев находится в заключении и получить доступ к телефону не мог. Стало быть, считает Мутаева, все данные по завершении следствия стер кто-то другой и символически «попрощался».
Мутаева обращает внимание еще на ряд нарушений, которые заметила в материалах дела.
Так, по ее словам, в протоколе оперативно-розыскных мероприятий 14 апреля в перечне предметов для изготовления бомбы, якобы обнаруженных в подвале, не значатся шесть патронов для гладкоствольного ружья. Но в заключении специалиста ФСБ, подписанном в тот же день вечером, эти патроны упомянуты.
«В протоколе обыска подвала пишут о банке с металлическими шариками, а потом в экспертизе к найденному добавляют патроны. Откуда они взялись — непонятно. В эту банку они бы не поместились, а других емкостей там не находили», — делится Мутаева.
Кроме того, она отмечает, что телефона с инкриминируемой Висаеву перепиской в деле просто нет. Это обнаружилось, когда его адвокаты попросили сделать экспертизу оригинальной переписки из социальных сетей. Следствие ходатайство отклонило, и теперь защита будет требовать этого в суде.
После нас хоть потоп
Вскоре после ареста Висаева и обыска следствие отчиталась о поимке опасного преступника. Центр общественных связей ФСБ распространил в интернете и по телевидению кадры оперативной съемки — задержание супругов в Пятигорске и обыск в их квартире.
Позже те же оперативники, начальник отделения ФСБ в Норильске Александр Пшеничников и старший уполномоченный Александр Ахметов, указали в деле, что видеосъемка обыска в квартире не велась.
Среди перечисленных в протоколе людей не указан оператор. Получается, он там находился незаконно
«На кадрах, которые показали федеральные СМИ, есть доказательства нарушений со стороны следствия и фальсификаций обвинений против Висаева, — объясняет важность «пропавших» кадров Мутаева. — К счастью, я сохранила ролик с обыском. Из-под кровати достают патроны, показывают в камеру кнопочный телефон. Но среди перечисленных в протоколе людей не указан оператор. Получается, он там находился незаконно».
Мутаева утверждает, что в ролике также есть доказательства фальсификации улик.
«23 апреля в нашей квартире якобы нашли порох под ванной. Но спустя две недели после нашего отъезда нам позвонили из управляющей компании и сказали, что в квартире потоп, прорвало трубы, лопнувшие из-за открытой балконной двери. Квартиру выстудило, трубы разорвались. Это само по себе невероятно. Если бы мы, уезжая, забыли закрыть балкон, прорвало бы в течение суток. Значит, протечку устроили специально», — объясняет Мутаева.
Сотрудники ремонтной службы носят на касках видеорегистраторы, и на них видно в том числе пространство под ванной.
«Я запрашивала эти записи, — говорит Мутаева. — Ролик, который фиксировал пол помещения, совсем короткий, десять секунд. На полу ничего нет. А при обыске там же якобы находят сухой пакет с порохом. Постойте, а как же потоп? По просьбе Апти, его последствия за несколько дней до обыска убирал его друг, который никаких пакетов не заметил. Сейчас оперативники говорят, что упомянутых роликов не было в природе».
«Это не я»
Радмир Садыков был четырежды допрошен по делу Висаева в качестве свидетеля. Он отрицает, что работал на следствие, и утверждает, что не знает, как попали в материалы дела отправленные ему сообщения от Висаева.
От участия в очной ставке с Висаевым Садыков отказался «в связи с опасениями за жизнь и здоровье». На допросе в октябре прошлого года Садыков заявил, что не верит в виновность Висаева и что он об этом уже говорил его жене.
«Я хотел ее морально поддержать в тяжелой ситуации, — объяснил Садыков. — Я говорил, что эта переписка не может ему принадлежать. Я сообщил Мутаевой, что праведный мусульманин не будет писать «сын Аллаха» и что среди сообщений, которые мне показывал следователь в ходе допроса, нет ни одного присланного мне Висаевым».
Однако на предыдущих допросах, как следует из протоколов, Садыков утверждал, что не помнит, присылал ему Висаев эти сообщения или нет. По его словам, переписка давняя, он ее уже удалил. Также Садыков выложил в ютуб обращение к тем, кто обвиняет его в предательстве Висаева.
«В социальных сетях вы поливаете меня грязью, обвиняете в предательстве, — говорит Садыков. — Я прохожу свидетелем, но не фабриковал против Висаева дела. Я в недоумении, почему его арестовали. У меня с Апти были дружеские отношения».
По словам Садыкова, сотрудники ФСБ вызвали его на допрос через два месяца после задержания Висаева.
«Я их никогда ранее не видел и никогда с ними не общался. Следователь вел допрос в рамках закона, и я дал показания в рамках уголовного дела. Вы обвиняете меня в пособничестве в фабрикации. Следователь мне сказал, что есть тайный свидетель, которого Апти склонял к противозаконной деятельности. Я им не являюсь и прошу жену и маму Апти не держать на меня зла», — утверждает Садыков.
Между тем Мутаева стала представителем интересов супруга в Европейском суде по правам человека. Висаев через адвоката подписал доверенность на жену, и она подала в ЕСПЧ жалобу о нарушении российскими властями статей 3 (запрет пыток) и 5 (право за свободу и личную неприкосновенность) Европейской конвенции по правам человека.
По словам Висаева, на него неоднократно оказывалось психологическое давление. Также, говорит Мутаева, его избили в следственном изоляторе в Норильске.
За почти десять месяцев после ареста Висаева видела своего супруга лишь однажды
Она подала заявление начальнику красноярского СИЗО-1 с просьбой предоставить ей свидание с доверителем для согласования позиции по жалобе в ЕСПЧ. В просьбе было отказано. За почти десять месяцев после ареста Висаева видела своего супруга лишь однажды. Она намерена бороться за его право на защиту и доказать его невиновность.
Ранее Висаев уже отбыл тюремный срок за терроризм. Он провел в тюрьме четырнадцать с половиной лет. Верховный суд Чечни в 2005 году признал его виновным в незаконном обороте оружия, покушении на жизнь российских силовиков и совершении терактов. В основу обвинения тогда легли признательные показания обвиняемого. Как заявил Висаев уже в ходе суда, подписать их его вынудили пытками. Об этом заявляла и его мать, жительница Чечни Хава Устарханова. Согласно её рассказу, его жестоко избивали, резали, душили и пытали током, а также мучили голодом и холодом, оставляя на несколько суток прикованным к батарее одного в камере. Все тело Висаева после задержания покрыто шрамами.
Адвокаты и правозащитники в РФ отмечают, что часто те, кого выдают за боевиков, на судах заявляют, что во время предварительного следствия давали показания под пытками.
