Агентство «Франс Пресс»
«После убийства Самюэля Пэти всё изменилось. Создается впечатление, что нас преследуют за наше происхождение»: чеченцы во Франции находятся на прицеле у властей.
Это небольшая община, у которой сложилось впечатление, что она подвергается коллективному наказанию: в течение нескольких месяцев чеченцы Франции являются особой мишенью властей, делающих все возможное для изгнания иностранцев, подозреваемых в радикализации. За шесть месяцев два события парализовали десятки тысяч россиян чеченского происхождения, проживающих во Франции.
Во-первых, убийство Самюэля Пати в Конфлан-Сен-Онорин 16 октября 2020 года молодым чеченским беженцем. Министр ВД Жеральд Дарманен сразу же заявил, что желает ускорить депортацию этих людей, и отправился в Москву, чтобы обсудить условия. Затем, 9 апреля, последовала вызвавшая сомнения в законности депортация в Россию Магомеда Гадаева, человека, хорошо известного в чеченской общине Франции и противника чеченского лидера Рамзана Кадырова, железной рукой правящего в этой кавказской республике.
После этого политического сигнала министр внутренних дел приветствовал на прошлой неделе новый шаг: «беспрецедентное» увеличение числа лишенных статуса беженца иностранцев, подозреваемых в радикализации или осужденных за нарушение общественного порядка, что открывает путь для их депортации. Всего 147 аннуляций статуса беженца за последние три месяца, что намного больше, чем за весь 2020 год, когда было статуса было лишено около ста человек.
Согласно официальным данным, полученным AFP, это практика, которая в первую очередь касается чеченцев: 23,1% из 312 аннуляций (включая все причины) в 2020 году касались граждан России (в основном чеченцев), что намного превышает показатели у выходцев из всех остальных стран.
«Коллективная виновность»
Это либо люди, осужденные за нарушения закона во Франции, «или люди, которые не были осуждены, но относительно которых есть основания полагать, что они представляют угрозу безопасности государства», — поясняет Жюльен Буше, генеральный директор ОФПРА, органа, ответственного за предоставление и аннуляцию защиты беженцам. «В данном случае сообщения поступают от спецслужб». Дела чеченцев представляют «значительную часть обращений к нам со стороны спецслужб по вопросам государственной безопасности, борьбы с радикализацией», — сказал он AFP. По информации МВД, выходцы из России составляют 12% иностранцев, имеющих вид на жительство во Франции и находящихся в регистре «Предупреждений по предотвращению радикализации террористического характера» (FSPRT).
«После убийства Самюэля Пати все изменилось. У нас создается впечатление, что нас преследуют из-за нашего происхождения. Мы коллективно признаны виновными в гнусном поступке одного человека», — сожалеет Шамиль Албаков, пресс-секретарь «Ассамблеи чеченцев Европы». Он осуждает «невыносимую» ожесточенность, часто основанную на так называемых «белых записях», предоставляемых спецслужбами, содержание которых не разглашается и которые невозможно оспорить: «Тут уже ничего невозможно сделать».
«Это очень, очень тревожно», — говорит Франк Шуман, адвокат, защищающий нескольких чеченцев, которым угрожает депортация. «Это отход от правового государства. То, что мы хотим бороться с исламистскими тенденциями в стране, что мы принимаем меры против радикальных элементов, это нормально, но я не хочу, чтобы это делалось в нарушение фундаментальных принципов», — поясняет он.
Посты в Инстаграм
Его клиент Исмаил Т., находящийся под подпиской о невыезде в Ницце, оказался под угрозой депортации после решения комиссии по высылке 18 января, даже до того, как ОФПРА приняла решение лишить его статуса. Борода, зеленое кольцо на пальце, этот чеченец, нашедший убежище во Франции в 2012 году, явно встревожен. «Каким экстремистом я мог бы быть? Мне 50 лет, и мне нужно растить четверых детей. Если я виновен, я хочу, чтобы меня судили по французским законам», — говорит он через переводчика.
Содержание «белой записи» о нем не разглашается, но власти обвиняют его в основном в публикациях в Instagram, «большинство из которых носит исламистский или даже воинственный характер». «Содержание досье, собранного против него настолько ничтожно, что даже не может быть использовано для привлечения к отвественности», — возмущается Франк Шуман. Исмаил Т. — не единичный случай. Ассоциации и общественные организации уже собрали информацию по двадцати чеченцам, оказавшимся в этих клещах во Франции.
Как и Омар (вымышленное имя), 45 лет, отец семерых детей, беженец с 2004 года. Семнадцать лет спустя, в середине марта, ОФПРА лишила его этой защиты, несмотря на отсутствие у него судимостей. ОФПРА сослалась на информацию «относительно его близости к исламистской джихадистской сети во Франции», а также его «поддержку группировки «Эмират Кавказ»», что сделало из него «серьезную угрозу для государственной безопасности». «Я был шокирован, это вещи, в которых меня никто не мог обвинить, я действительно ничего не понимаю, я держусь подальше от экстремистов», — признается AFP этот рабочий, живущий в районе Страсбурга. «Все обвинения сформулированы в гипотетической манере. Меня обвиняют за то, что я посещал имама, который, предположительно, стал радикальным, но я даже не знаю, кто это такой», — говорит он.
«Быть бдительным и реагировать на эти вопросы общественного порядка — значит оберегать население, но это также означает оберегать право на убежище», — защищает свою сторону руководитель ОФПРА. Тем не менее, все эти люди не высылаются автоматически. И не становятся подлежащими депортации, как подчеркивает Жюльен Буше, генеральный директор ОФПРА: «Когда мы лишаем статуса беженца, это не обязательно означает, что угрозы, из-за которых он получил защиту, исчезли». С этой точки зрения судьба Магомеда Гадаева до сих пор находится на рассмотрении Государственного совета: должно ли его вернуть его во Францию или нет?
