Интервью : Муса Курбанов о последних событиях во Франции

«Тергам»: Муса, начнем, наверное, с самой тяжелой темы. Сегодня 30 апреля, прошло три недели как власти Франции – вопреки решению нескольких судов — депортировали Магомеда Гадаева в Россию. Можешь высказать свои мысли по этому поводу?

Муса: Безусловно, депортация Магомеда Гадаева – это ужасное и подлое преступление против человека, который приехал во Францию с просьбой о спасении, об убежище. Который чудом вырвался из кадыроских застенков, доверившись гарантиям Франции, дал свидетельские показания российскому следователю по первому и единственному делу по пыткам в Чечне… Который не представлял никакой угрозы Франции… Невыносимо больно сознавать, на какие низости, ложь, лицемерие пошли работники МВД Франции, чтобы выслать Магомеда… Напомню, что Магомед находился в депортационной тюрьме, суд постановил, что он не может быть депортирован ни в Россию, ни в Польшу, потому что Польша не давала гарантий, что не вышлет его в Россию. Когда срок пребывания Магомеда в депортационке подошел к концу, он вдруг «подрался» с другим арестантом – ну, я не знаю, любой, кто сидел в тюрьме знает, что в последние дни перед выходом вообще никто не хочет никаких конфликтов, никому не нужны никакие проблемы. И вот Магомед вдруг дерется с другим арестантом, и его сажают уже в обычную тюрьму! То есть делается всё, чтобы он не вышел на свободу. Тем не менее, он отсидел свой срок, и его снова выпускают под обязательство регулярно отмечаться в полиции. В четверг 8 апреля он приходит на отметку, и не выходит несколько часов. Затем в комиссариате его жене говорят, что его увезли неизвестно куда «другие полицейские». Затем он звонит из депортационной тюрьмы и сообщает, что ему сказали, что по приказу министра его завтра утром высылают в Россию. Адвокат подает жалобу в Европейский суд по правам человека, но чтобы она была зарегистрирована – а регистрация жалобы является основанием для отмены депортации – нужно 48 часов. Которых французские блюстители закона Гадаеву не оставили… Утром Магомед режет себе живот, его жене и правозащитникам полицейские говорят, что отправили его в больницу, на самом же деле везут его в аэропорт, где по их команде задерживается рейс на Москву…

В общем, слов нет: ложь, подлость, лицемерие в центре Европы, на родине прав человека, как любят хвастаться некоторые политики…

«Тергам»: Муса, некоторые говорят, что депортация Гадаева – это сговор с российскими спецслужбами, чтобы убрать нежелательного для них свидетеля?

Муса: Насколько все мы видели, российские, в том числе чеченские спецслужбы вообще не были готовы к прибытию Гадаева. Московские пограничники – напомню, что погранслужба относится к ФСБ – ничего не предъявили Магомеду, когда он прилетел, и просто тупо держали его в аэропорту несколько часов. Кадыровцы же «нашли» оружие в его доме в Чечне, который он покинул 12 лет назад, и возбудили по этому поводу уголовное дело только на следующий день, когда уже привлекли своих холуев для поисков Магомеда в Новом Уренгое. Так что я не думаю, что там был какой-то реальный договор между спецслужбами по поводу Гадаева. Но, конечно, депортация противников путино-кадыровского режима выглядит как острое и нездоровое желание понравиться хозяину Кремля, также как и желание мэра Ниццы Эстрози прививать своих сограждан российской вакциной от Ковида.

Вообще же, конечно, мы все знаем, это не секрет, что министр ВД Дарманен ездил в Россию и договаривался возвращать «опасных для Франции» людей. А вот кто для Франции опасен и насколько, решают спецслужбы. Они предоставляют в ОФПРА и суды так называемые «notes blanches» – рапорты без подписи и без доказательств, на основании которых человек может быть лишен статуса беженца и даже депортирован.

Еще раз: спецслужбы Франции сотрудничают со спецслужбами других стран, в том числе и России, в борьбе против терроризма – это понятно. Непонятно только, как во французских списках «террористов» оказываются такие люди, как Гадаев, который ни во Франции, ни даже в России не проходил по делам, связанным с терроризмом. Остается предполагать, что у французских спецслужб существуют негласные списки, основанные на данных из российских спецслужб, которые, естественно, враждебно настроены к чеченцам, которые покинули Россию в поисках убежища, тем более тех, кто как-то привлек к себе гнев российских властей.

«Тергам»: Французские СМИ писали, что Гадаев дважды отбывал тюремные сроки за преступления, совершенные во Франции.

Муса: Надо иметь в виду, что многие французские СМИ страдают от предубеждений и политической ангажированности… И «чеченцы», тем более «чеченские террористы» или «исламисты» (еще более вольный термин, который можно трактовать как угодно) – это такая привлекающая внимание страшилка, мимо которой вообще сложно пройти и не использовать её для кликбейта.

И когда СМИ пишут о сроках Гадаева, они почему- то не пишут, за что именно он получил эти сроки.

В первый раз он попал в тюрьму из-за того, что задержался на один день в поездке и не успел вовремя отметиться в полицейском участке. Он позвонил предупредить, что придет на следующий день, и так и сделал, и как человек, давно живущий во Франции, я могу сказать, что в 90% случаев этого бы хватило, чтобы избежать наказания. Но Гадаева посадили за этот один день в тюрьму на несколько месяцев.

А второй раз он оказался в тюрьме из-за этой реально непонятной драки в последние дни перед выходом из депортационного центра, о которой я уже говорил. Сам Магомед сказал, что после словесного конфликта, спровоцированного другим арестантом, тот первым нанес ему несколько ударов, и Магомед, защищаясь, ударил его в ответ. Магомед несколько раз пытался подать жалобу, но ему не дали этого сделать, при этом у другого арестанта эту жалобу приняли, и на основании этой жалобы Магомеда осудили на 3 месяца тюрьмы. Я лично подозреваю, что это была провокация спецслужб, которые хотели как можно дольше не выпускать Гадаева на свободу.

Естественно, когда газета пишет, что человек два раза отсидел в тюрьме, но не пишет за что, не пишет какие сроки, складывается впечатление, что это делается специально, чтобы демонизировать этого человека. Я и сам, если бы не знал, не мог бы предположить, что человека во Франции могли реально посадить за такие «жуткие» преступления.

«Тергам»: Тем не менее депортация Гадаева получила резонанс в российской либеральной прессе, да и французские СМИ заговорили о несправедливом и противоправном акте в отношении чеченца…

Муса: Да, я пользуясь случаем хотел бы высказать слова благодарности в адрес журналистки «Новой Газеты» Елены Милашиной, руководителя «Комитета против пыток» Игоря Каляпина, Анны Ганнушкиной, других юристов, правозащитников, журналистов  и просто людей доброй воли, которые старались помочь или хотя бы переживали за Магомеда в этот тяжелейший момент.

Во Франции большую роль сыграла Паскаль Шодо из «Комитета Чечня», человек с большим сердцем, которая на протяжении многих лет не остается равнодушной к проблемам чеченцев. Г-жа Шодо, насколько нам известно, мобилизовала такие правозащитные организации, как «Международная амнистия» и другие.

Большой похвалы заслуживает Шамиль Албаков, пресс-секретарь «Ассамблеи чеченцев Европы», и конечно же наша дорогая Хеда Индербаева, которые оперативно и эффективно обеспечивали коммуникации между чеченской общиной и остальным миром.

Мы благодарим также Тумсо Абдурахманова, которые привлек внимание своей большой аудитории к депортации Магомеда, призвал людей к участию в акции, которую организовала «Международная аминистия».

В общем, получившийся резонанс стал результатом усилий очень многих людей и организаций.

Мы обсуждали этот вопрос с разными людьми и все они согласны, что именно резонанс в СМИ явился одной из важнейших причин, по которым Магомед Гадаев еще не исчез где-то в кадыровских подвалах, как это произошло со многими другими депортированными чеченцами.

«Тергам»: Как раз хотел спросить, Муса: ведь Гадаев далеко не первый чеченец, депортированный из Европы и даже Франции в Россию…

Муса: Очень важный момент: почему шум удалось поднять именно по Гадаеву, а до него депортировали по нашим сведениям уже человек пять, и практически все, оказались под пытками и сфабрикованными делами.

На самом деле мы уже несколько месяцев пытались привлечь внимание к этой проблеме.

Нами была запущена петиция против депортации чеченцев в адрес президента Макрона.

Отправлены письма, подписанные несколькими чеченскими организациями, в адрес властей Франции, а затем и международных организаций…

«Тергам»: Да, Муса, что получилось с петицией, сколько подписей удалось собрать?

Муса: К этому я и хотел подойти.

Петиция против депортации чеченцев в Россию, которую мы опубликовали почти пять месяцев назад, собрала только 1100 с небольшим подписей – это при диаспоре, которая только  во Франции  составляет 60-70 тысяч человек! И при том, что петицию подписывали не только чеченцы, но много людей и других национальностей.

Мне сложно понять чеченцев, которые остались равнодушны к этой акции. Но разве с такой мобилизацией мы способны хоть как-то заявить о себе? Неужели мы будем ждать, когда эта беда коснется каждого из нас?

Кстати, услышал недавно про такой случай. В одном городке после убийства Самюэля Пати несколько чеченцев участвовали в митинге с осуждением этого теракта. И мимо них проходил другой местный чеченец и спросил: Что вы тут стоите? Ему ответили: Мы стоим, чтобы защитить лицо нашего народа, если ты переживаешь за репутацию нашего народа, то присоединяйся! А этот прохожий пошел дальше, видно, у него были дела поважнее. А чуть ли не на следующий день его вдруг посадили в депортационную тюрьму и его жена обращалась как раз к тем семьям, которые стояли на этом митинге, за помощью, чтобы вытащить его…

В общем с нашим уровнем самосознания и солидарности я не удивлен, что и наши письма в разные инстанции остаются без ответа, если содержат требования к властям, а не выражение нашей лояльности и законопослушности.

«Тергам»: Вернемся к депортации Гадаева: почему в отличие от предыдущих депортов она привлекла такое внимание, можно сказать, во всем мире?

Муса: В общем, как я вижу, сработало несколько факторов.

Во-первых, сама чеченская диаспора в этот раз была более активна. В предыдущих случаях депортировали людей, которые не были особо известны диаспоре, к тому же ходили слухи, что у них были проблемы с французскими законами или с мировоззрением. Про таких легко было сказать «сами виноваты» – а это при нашей низкой солидарности, о которой мы только что говорили, всегда легко сказать.

Гадаев же был активным членом организаций «Барт Маршо» и «Ассамблея чеченцев Европы», в религиозном экстремизме замечен не был, ничем противоправным не занимался, только один раз опоздал на отметку в полицию и второй случай – это непонятная, а вернее, понятная драка в депортационке за день до выхода из нее.

Я могу, конечно, ошибаться, но мне кажется, что первоначальная активность диаспоры сыграла важную роль.

Гадаев также был известен российским правозащитникам, в частности, Светлане Ганнушкиной и Игорю Каляпину, как единственный свидетель по делу о пытках в кадыровских подвалах. И российские правозащитники с момента его прибытия в Россию внимательно и активно следили за происходящим.

Большую работу проделала журналист «Новой газеты» Елена Милашина, которая писала про Гадаева чуть ли не по несколько статей в день.

Много усилий приложила французская правозащитница и давний друг нашего народа Паскаль Шодо чтобы привлечь к судье Магомеда внимание французского общества. Затем подключились «Международная аминистия» и «Лига прав человека».

Но напомню, началось с того, что рано утром 9 апреля руководители «Барт Маршо» и еще несколько человек собрались перед депортационным центром, в котором находился Магомед, чтобы попытаться помешать его высылке.

В общем, я думаю, что ключевыми стали активность самих чеченцев, контакты со СМИ и правозащитниками.

«Тергам»: Говоря о контактах со СМИ я хотел бы узнать твое мнение об интервью, вернее, об отказе от интервью жены Магомеда Гадаева телеканалу «Дождь» и других подобных случаях, о которых, ты, наверное, знаешь. Что ты думаешь по этому поводу?

Муса: Мы все понимаем, что пост в Инстаграме или Фейсбуке, статья в газете и интервью на телевидении имеют совершено разные масштабы аудитории и степени влияния. Также рассказ самого человека и рассказ адвоката или правозащитника имеют разные степени эмоционального влияния. Во Франции за последний год чеченцы стали появляться в медийном пространстве не только как объекты обсуждения (чаще даже осуждения), но и как реальные личности. Мы все помним интервью Хеды Индербаевой и Шамиля Албакова на французском телевидении по событиям в Дижоне и Ницце, и это, безусловно, огромный успех и большой шаг вперед.

Что же касается именно темы депортации в Россию, то как я понимаю, многие родственники тех, кого депортировали, даже если находятся здесь, боятся негативных последствий для тех, кто находится в руках у кадыровцев.

Но с другой стороны нам надо понимать, что журналисты не будут всегда бегать за нами, предлагая интервью на телевидении. На самом деле такое предложение большая и редкая удача.

Так что я тут не вижу однозначного ответа, каждому приходится решать самому. Но надо понимать, что любой резонанс, если его не поддерживать, затухает, а в тишине преступникам легче обделывать свои делишки.

«Тергам»: Что ты можешь сказать по решению Европейского Суда по правам человека от 15 апреля?

Муса: Конечно, мы рады, что вопрос о депортации чеченцев в Россию дошел до ЕСПЧ и получил там справедливый ответ. Мы благодарим судей ЕСПЧ, адвоката нашего соотечественника К.И., который довел дело до конца. Это прецедент, который могут использовать другие адвокаты, ведущие подобные дела.

Проблема в том, что это решение суда не решило основную нашу проблему: несправедливое и злое отношение к чеченцам нынешних властей Франции.

Надо сказать, что многие наши соотечественники неправильно понимают деятельность правозащитников. Кто такие правозащитники? Это добровольцы, которые по зову сердца, из-за своих моральных принципов в свободное от основной работы время занимаются защитой прав человека. Мы, чеченцы часто жалуемся, что наши права попирают во всем мире. Я не говорю про Чечню и Россию, но вспомним убийство нашего соотечественника в США агентами ФБР, те же депортации из европейских стран. По идее у нас-то должно было быть немало правозащитников-чеченцев – но нет, ничего подобного. Масса занята налаживанием быта, заработком на постройку дома в Чечне, покупку престижной машины.. Да что говорить, даже из этих бедных районов многие не хотят переезжать, имея финансовые возможности, экономя на безопасности своей и своих детей. Поверьте, многие люди, которые живут в нормальных районах, даже и не знают о проблемах гетто, с которыми масса наших соотечественников сталкивается каждый день!

«Тергам»: Что же чеченцам во Франции делать дальше?

Муса: Да как обычно, всё возможное, всё то, что делали до нас другие народы, другие диаспоры, которые добились успеха. Поддерживать друг друга в трудную минуту, словом, советом, деньгами. Подавать жалобы на нарушение закона, нанимать адвокатов. Давать интервью СМИ, если появляется такая возможность, организовывать митинги и приходить на них.

Реагировать на события, касающиеся как всего народа, так и отдельного чеченца. Идти в этом до конца, не опуская руки из-за неудач.

Понять, наконец, что если мы не будем стараться решать наши общие проблемы, то никто не будет их решать. А если мы будем стараться, то найдутся те, кто нам поможет. В общем, как ни банально это звучит, переживать за своего ближнего, как за самого себя. Несправедливость в отношении одного, даже действительно плохого человека, пренебрежение его человеческими правами рано или поздно перерастет в несправедливость в отношении других ни в чем не повинных людей. И вообще наш народ, история которого залита кровью, должен это понимать лучше, чем кто-то другой.

Tergam.info